Паразиты - Страница 18

Пустырь в конце тупика был огорожен забором, за которым смутно вырисовывались силуэты опор линии высоковольтных передач. Местность была покрыта густым туманом. Уихара стоял перед тремя полуразвалившимися строениями, когда-то бывшими щитовыми домиками. Оттуда не доносилось ни единого звука, и ни единый луч света не прорезывал кромешную тьму. Уихара был здесь накануне днем, когда выслеживал старуху, разговаривавшую сама с собой. И хотя он почти позабыл, как выглядело это место при дневном свете, сейчас он готов был побиться об заклад, что-то здесь изменилось. Вчерашний день теперь вообще казался Уихара далеким-далеким прошлым…

Судя по всему, всеобщая электрификация сюда еще не докатилась. Уихара с трудом нащупал проход и приблизился к первой хибаре. Под ногами зашуршала сухая трава, и, лишенный возможности нормально видеть, он едва не налетел на ржавый остов машины. Уихара встревожился, но ничего не произошло. Все вокруг спало, и до него долетела только пьяная ругань каких-то запоздалых гуляк. Уихара замер, но компания миновала переулок, даже не взглянув в его сторону. «Интересно, сколько сейчас времени?» — подумал он. Впрочем, время теперь большого значения не имело. Беспокойно оглядываясь, он двинулся было вперед, но тут же споткнулся и оцарапал себе руку о какую-то автодеталь. Сначала боли почти не было, но рука стала липкой и влажной.

— Еще нож выскользнет, чего доброго, — пробормотал Уихара и вытер ладонь о штаны.

Какое-то время он пережидал, сидя в высокой траве. Он хотел убедиться, что его не заметили те пьяные парни. Потом, когда глаза привыкли к темноте, он стал осторожно пробираться к третьему дому, где предположительно жила старуха. Все тело Уихара горело огнем, он не чувствовал ни рук, ни ног. На первой развалюхе, прямо на стене, он различил выведенные кем-то буквы: «рабо… ще…жи…е». Если б Уихара и удалось расшифровать эту таинственную надпись, то он все равно ничего бы не понял — температура у него поднялась, вероятно, до сорока. Уихара посмотрел вокруг — ничего, что имело бы больше смысла, чем эти старательно выведенные черной краской буквы. Три дома-лачуги, забор, решетчатая опора, заросшие сорняками горы строительного мусора, разбитые бутылки, раздавленные жестянки из-под саке, автомобильный остов — все это было для Уихара лишь некоей абстракцией… Холодная, еще покрытая капельками банка «Покари Свит», продавцы в магазине в своих неизменных форменных костюмах со значками на груди, их разговоры и приветствия, улыбающиеся с обложек глянцевых журналов красотки, цветочные ящики вдоль набережной, детская площадка, вывеска «ВИНО. ВОДКА», музыка, доносящаяся из наушников гуляющих, яркие, рокочущие автомобили, ноги, обтянутые черными чулками… Уихара никогда не воспринимал этот вздор как реальность. Его это попросту не касалось. Теперь он понимал почему: для обреченного на смерть всякая реальность кажется не более чем шелухой, покрывающей этот мир… Обреченный на смерть лишь убивает время в ожидании своего конца. Он ненавидит разговоры — разговоры бессмысленны. «Сегодня ветрено!» Эту фразу Уихара услышал, выходя из дому. Вот яркий пример — ни смысла, ни выражения… просто «Сегодня ветрено». Пустые слова, ни к кому не обращенные, ничего не говорящие… Телевизор, помогающий пережить скучный вечер, популярные песенки из радиоприемника или люди, сидящие друг напротив друга в пригородном поезде, — это те же пустые, ненужные слова. Но когда они доносятся из уст собственных родителей! Уихара вовсе не улыбалась перспектива служить им вечным развлечением, средством скоротать часок-другой. Именно поэтому он послал их к черту, да и весь остальной мир тоже. Какой смысл жить с людьми, думающими только о развлечениях?

— Это все червь, — шептал Уихара. — Теперь он хранит меня. У меня, как и у тех людей в Интернете, есть цель! Все, что во мне было разобщено, нынче собрано воедино. Сегодня для меня открылось нечто столь важное, что я не понимаю, как смог бы жить дальше без него.

Наконец Уихара удалось добраться до самой крайней хибары. Из окна бил тонкий лучик света, и это лишний раз подтверждало, что старуха дома. Он облегченно вздохнул. Окна были заколочены, поэтому издали казалось, что дом совершенно необитаем. Уихара подошел поближе к входной двери, и тотчас же на него обрушились странные звуки, словно одновременно замяукали тысячи кошек. «Интересно, каким местом можно издать такое?» — изумился он и вытащил из-под куртки нож. Ближе к рукояти лезвие немного притупилось, но конец был еще острым. Уихара показалось, что он смог бы пробить и железо. Ему снова вспомнились подробности индейских ритуалов с сайта «Интер-Био», особенно вымазанные грязью старухи в ожерельях из человечьих зубов. В каждой руке они держали раскаленные металлические прутья и норовили попасть пленнику в глаз или в пах. Самые отчаянные старались засунуть прут прямо в горло несчастному или проткнуть его через задний проход…

Уихара легонько постучал — никакой реакции. Он уже стал подыскивать камень побольше, чтобы выломать доски из двери, как в глаза ему ударил свет и на пороге возник черный силуэт старухи.

— Ты задержался… Я уж заждалась! — оглушила она.

У Уихара уже не осталось сил, чтобы удивляться. Он незаметно сунул нож обратно под одежду…

IV

— Ну давай, входи уж… Я остановилась как раз на самой середине. Пока я закончу, сделай себе чаю.

Старуха махнула рукой в сторону своей полутемной комнаты и проковыляла мимо, чтобы притворить входную дверь. Уихара осторожно поправил нож. Тусклая лампочка осветила ее лицо, и он было засомневался — точно ли ее видел вчера у магазина? В полумраке комнаты легко было ошибиться, тем более что абажур был плотно укутан темной тканью.