Паразиты - Страница 49

В лесу Уихара чувствовал себя как дома. Под подошвами глухо поскрипывал гравий. Он был счастлив. В кронах деревьев щебетали птицы. Утром, пока сушилась его одежда, Уихара видел, как к ручью подлетело несколько птах. Хотя в лесу их было великое множество, он разделил их условно на две части: на тех, что похожи на воробьев, и на тех, что напоминают голубей. У некоторых на голове был оранжевый хохолок, относительно короткая шея и кургузое тельце. Их Уихара и называл голубями. Другие имели изогнутый желтый клюв и красную подводку у глаз. Были еще какие-то с длинными хвостами и чудными перьями на шее, которые блестели в лучах заходящего солнца.

Лес казался совершенно пустым, но Уихара все же старался не терять бдительности. Он научился передвигаться без шума и, прежде чем сделать шаг, смотрел себе под ноги. Лишние свидетели были ему ни к чему.

Посетители парка в это время уже собирались домой. Достаточно было этому стаду тронуться с места, как оно вовсе переставало замечать что-либо, и можно было проскользнуть незамеченным. Уихара обратил на это внимание, созерцая с террасы кафе бесконечный поток туристов и вечно спешащих пассажиров с ближайшего поезда. Как эти биороботы могли сосуществовать с нормальными людьми? Это было всего лишь стадо, однообразная масса глупцов и трепачей… И ни одной по-настоящему живой души! Жизнь? Смерть? Эти вопросы не имели для них никакого значения. Шахматные фигуры… Никто из них не мог разглядеть в Уихара носителя смертоносного червя, человека, получившего право убивать других.

В лесу медленно наступали сумерки. Уихара представлялось, что он пришел домой раньше всех и в окнах еще не горит свет. Но ему теперь не требовалось звонить у дверей, не нужно было лезть под кадку с цветами и вытаскивать из-под нее ключи. Когда-то он любил возвращаться домой первым. При виде темных окон родительской квартиры он испытывал ощущение безопасности. Каждый вечер идя из школы, он молился, чтобы успеть домой раньше всех. Отец обычно работал допоздна, зато мать редко отлучалась из квартиры, особенно по вечерам. Иногда молитвы не помогали, и первыми дома оказывались брат и сестрица. А в их компании сидеть дома вообще не имело смысла. Уихара ненавидел школу и ежедневно только и думал, как бы свалить с уроков. Звонок, означавший конец занятий, звучал для него поистине небесной музыкой, но вот тащиться домой… У него не было ни друзей, ни просто приятелей, с кем можно было бы провести время. Приближаясь к дому, Уихара не чувствовал ничего, кроме пустоты. Идти он старался как можно медленнее и даже теперь мог бы во всех подробностях описать свой маршрут. Сначала он шел вдоль железнодорожного полотна ветки Сей-бу-Синдзуку. Потом ограждающая пути сетка уходила в сторону, и Уихара оказывался перед трансформаторной подстанцией. Иногда он останавливался и подолгу смотрел, как раскачиваются под напорами ветра высоковольтные провода… На стене почтовой конторы был укреплен круглый ящик для писем. Летом Уихара казалось, что красная краска, которой был покрыт ящик, вот-вот растает от жары и стечет на землю. Дальше шли грушевый садик и заброшенные рисовые поля.

Под кадкой, где обычно хранился ключ, жили муравьи. Уихара не помнил, что именно росло в этой кадке. Какие-то цветы с лепестками розового цвета. У них были широкие листья размером с ладонь, не меньше. Если ключа под кадкой не было, это означало, что кто-то уже дома. Как правило, это была мать. Он поднимал голову и замечал в окнах свет. Открывал входную дверь, и до него доносился звук включенного телевизора и голос матери, болтающей по телефону.

Уихара нравилось наблюдать за муравьями. Это были маленькие коричневые мураши, которых он больше нигде не встречал. Насекомые суетились, занимаясь своими делами… Иногда они располагались странными узорами, напоминавшими буквы. Сотни и тысячи муравьев составляли то «А», то «У», то «О». Уихара мог просиживать у этой кадки часами…

Когда он дошел до деревообрабатывающей мастерской, солнце уже зашло. На фоне деревьев и густого кустарника здание выделялось темным пятном. В стеклах телефонной будки отражался последний отсвет зари. Это было настолько красиво, что Уихара некоторое время не мог оторвать взгляда от причудливых картин. Вчера вечером он надумал перенести свой лагерь в левую часть леса. Сооружение, которое он искал, находилось на вершине противоположного холма. Ему не хотелось на ночь глядя тащиться по склону, и он решил приискать местечко поближе.

«Встречу с этими козлами можно будет назначить у телефонной будки», — подумал Уихара. Место было удобно тем, что лежало вдали от парковой зоны, и туристы сюда не заглядывали. «Здесь будет удобнее с ними разделаться. Сколько же их будет, четверо? RNA, kkk, Итагаки и Ватанаби… А может быть, это все один человек? К тому же в „Интер-Био» должно быть еще много членов…» Уихара в подробностях нарисовал себе сцену, как он убивает этих четырех, или сколько их там будет. Он вновь ощутил рукоятку бейсбольной биты. Человеческие кости не такие уж твердые, как принято думать. Если есть добрый инструмент, их легко раздробить… «Эти парни даже не подозревают, что их ждет, — усмехнулся про себя Уихара. — Они-то полагают, что я наделал в штаны от страха и буду умолять их о помощи. Интересно, собираются ли они пригласить Йосико Сакагами?» Уихара попытался представить себе ее появление: Йосико Сакагами, несомненно, прибудет в черных очках (она же телеведущая!), и ей совсем не хочется, чтобы ее узнали праздношатающиеся туристы. На съемки она всегда надевала яркие платья. Правда, ног ее не было видно, так как она все время сидела за столом, напоминающим стойку в баре. Сюда, конечно, она наденет кроссовки с желтыми и красными полосками по бокам, чтобы было удобнее передвигаться по лесу. А Уихара первым делом скажет ей: «О, вы можете испачкать вашу обувь!..» — или что-нибудь в этом роде. А потом они вместе взойдут на вершину холма и проскользнут в бомбоубежище через узкую щель. И будут долго беседовать…